Родился 2 мая 1921 г. на ст. Холкино Кемеровской области.
В 1939 г. был призван в армию в 432-й артиллерийский полк. С началом войны полк, где он служил, был направлен на оборону Смоленска, затем Москвы. В должности командира самоходной артиллерийской установки в составе 5-й гвардейской танковой армии участвовал в боях под Варшавой, Кенигсбергом и Берлином. Был контужен.

Демобилизовался в 1947 г. в звании младшего лейтенанта.

Окончил Томский пединститут (1950). С 1962 по 1992 г. работал в ТГУ на кафедре истории КПСС, доцент.

Награды: орден Отечественной войны I степени (1985); меда­ли «За отвагу» (1970), «За оборону Москвы» (1947), «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1946), «За взятие Кенигсберга» (1948), «За освобождение Варшавы» (1967), «За взятие Берлина» (67) и юбилейные.

Родина в опасности

Прежде чем говорить и писать об этом, надо рассказать о том, как я попал в армию, как мне служилось в предвоенные годы.

После окончания железнодорожной школы № 43 г. Томска, мне исполнилось 18 лет. Тогда призыв в армию со средним образованием был с этого возраста. Так призвали в Красную армию и меня. В это время уже шла советско-финская война, и нас срочно начали готовить к участию в ней. Наш 432 Гаубичный артиллерийский полк тяжелой артиллерии дислоцировался на станции Татарская Новосибирской области. В полку в основном служили парни из Западной Сибири, а также из Архангельской и Вологодской областей. Такой состав был неслучаен. В этих районах был широко распространен лыжный спорт. Но на эту войну мы не попали, так как она закончилась раньше, чем нас подготовили. Служил я в штабной батарее полка топографом-вычислителем.

Наша задача состояла в том, чтобы готовить для командования полка все необходимые боевые данные для огня артиллерии. Командиром штабной батареи и был младший лейтенант, в прошлом школьный учитель. Каштерик, человек хорошо подготовленный, спортивный, красавец, высокого роста и сохранивший все лучшие качества школьного учителя.

Он особенно трепетно относился к нам, бывшим школьникам, и мы его очень уважали. Я не помню ни одного случая, чтобы он вынес дисциплинарное наказание.

Прямой противоположностью был наш командир взвода Яничкин. Не имея даже полного среднего образования и достаточной военной подготовки, он недолюбливал нас, относился к нам предвзято. Была у него еще одна нехорошая черта – сохранять вокруг себя тех, кто мог хорошо готовить вычислительные данные, при этом не продвигать их по службе.

Командиром 432 ГАП был майор Гнойнский, а позже капитан Дарчук, а комиссаром полка – наш томский земляк, в прошлом учитель и комсомольский работник Леонтий Андреевич Баев.

По распределению обязанностей за мной были закреплены две лошади, одна – для комиссара полка – Баева, другая – для меня. Лошади попали в полк по “ мобилизации” из колхозов, совершенно не подготовленные к военной службе. Помню еще и сейчас их клички “Гром” и “Егерь”. Меня, неопытного наездника, они не слушались, и долгое время были просто неуправляемые. К тому же я был маленький ростом, худенький здоровьем, и они это уловили. Пришлось немало потратить времени, чтобы овладеть кроме непосредственной военной подготовки (вычислителя – топографа) верховой ездой, умением оседлать лошадь, запрячь ее в повозку. Большую помощь в овладении всеми данными оказал, во многом помог красноармеец Холодов. Мы тогда даже не знали такого слова, как “дедовщина”.

В летнее время 1940 и 1941 г.г. военная подготовка велась в выездных лагерях в районе соленого озера Большое Яровое алтайского края, недалеко от города Славгород. О насыщенности этого озера солью свидетельствует такой факт. Я, не умея совершенно плавать, успешно выполнял на нем нормы по плаванию. На летние военные учения в наш полк (да и в другие части) были призваны из запаса бывшие красноармейцы и младшие командиры, прошедшие ранее военную службу. Их общая подготовка в новых условиях не удовлетворяла приказу Наркома обороны Семена Константиновича Тимошенко, требовалось беспрекословное подчинение старшему начальнику, выполнение его требований. К самым трудным испытаниям в случае войны готовили и в области быта, питания. Вода по трубам водопровода в лагерь подавалась из Славгорода. На место она из-за ржавых труб поступала с затхлым запахом, ее трудно было пить. На обед и ужин часто давали соленую селедку с целью подготовить и к таким испытаниям как преодоление жажды. Здесь, в лагерях нас и застало начало Великой Отечественной войны, нападение фашистской Германии на СССР. 

Как хорошо помню, был солнечный очень жаркий день, и нас, красноармейцев повели на концерт артистов Сибирского Военного округа и наших гарнизонных самодеятельных коллективов. Здесь я впервые увидел знаменитого сибирского баяниста Маланина. Выступления участников самодеятельных коллективов не были шедевром артистичности, но, тем не менее, они вызвали искренние аплодисменты. Вот как выглядело выступление нашего батарейного “артиста” Пастухова. Он рассказывал о строении человека, его органах и их назначении. Основы человека, говорил он, составляет голова, шея, живот, ноги (стропила). Голова нужна для того, чтобы держать шапку. Чтобы шапка не налазила на глаза необходимы “ухи”. Глаза “зыркалы”, необходимы для того, чтобы следить за старшиной, ибо в противном случае он найдет тебе какое-нибудь занятие. Живот или “пузо” – это орган для хранения солдатской пищи. Весь “шкилет” опирается на “стропила” – ноги. К “шкилету” крепятся руки, а к ним пальцы, чтобы было чем ковырять в носу, ну и т.д. и т.п. В ходе выступления самодеятельных коллективов неожиданно они были прерваны. На площадку поднялся человек (не знаю, кто он был по должности) и заявил, что ожидает важное правительственное сообщение. И оно было сделано. Речь шла о том, что на Советский Союз напала фашистская Германия, и началась война с ней.

Все праздничные мероприятия были немедленно прекращены. И их участники стали расходиться по своим частям и подразделениям, готовиться к новым военным условиям.

Я не скажу, что заявление о начале войны, вызвало у нас какой – то шок. К войне нас готовили ежедневно и постоянно. О возможности войны с Германией нам говорили на политинформациях представители командования и политорганов. О подготовке к войне свидетельствует, и особенность военных маневров весной – летом 1941 года – учили всему – как на “войне”.

Впервые в практике военных учений использовался “огневой вал” – это стремление приучить пехотинцев передвигаться сразу же за артиллерийским огнем. По мере передвижения огня в глубь “противника” продвигается и пехота. Об этом просто говорить, но на практике это требовало от красноармейцев высокого мужества и выдержки, а от артиллеристов – отличной подготовки, чтобы не накрыть огнем свои подразделения. Такие данные для командования полка готовили вычислители нашей штабной батареи, в том числе и я.

О подготовке к войне свидетельствуют и некоторые изменения в форме одежды. Советско-финская война показала, что наши “шапки-буденовки” (которые, как шутили красноармейцы, день носи, ночь суши) совершенно не годятся к военным условиям и были заменены шапками-ушанками. Таким образом, для нас не было проблемы, будет ли с Германией война. Проблема состояла в том, скороли это случится. Рассчитывали, что это будет значительно позже, но ошибались, в этом суть ее “внезапности” для нас. 

Общий настрой, общая атмосфера для большинства была таковой: война будет недолгой, война будет победоносной для нашей страны, и мы скоро вернемся к мирному труду. К сожалению, события развивались вопреки нашим надеждам.

В тот же день, как началась война, наш 432 ГАП стал готовиться к отправке на фронт. В прежнее место дислокации, г. Татарск мы не заезжали (да больше никогда не возвращались, за исключением хозяйственной части). Там ведь у нас все осталось, в том числе и наша гражданская одежда, в которой мы собирались после демобилизации вернуться домой. Я должен был демобилизоваться осенью 1941 г. Но, увы, “судьба-индейка” повернулась по другому. Демобилизовался я только в 1947 г.

Первая крупная остановка нашего воинского эшелона была в Одессе. Здесь мы помылись в бане, получили новое нательное белье, пообедали, получили на дорогу сухой паек и тронулись дальше по нашему маршруту. Первое, по-настоящему военное дыхание ощутили в Ярославле, когда увидели, как немцы разбомбили эшелон с учениками ремесленных училищ. Был слух, что немцы приняли этот эшелон за эшелон с матросами. Но так ли это, трудно сказать. Скорее всего, бомбили для того, чтобы убивать наших людей.

На фронт наш полк прибыл 3 июля 1941 г., когда бои уже шли под Смоленском. Людской состав и военная техника были разгружены на станции Ярцево Смоленской области и затем собственным ходом двигались к району боевых действий.

Полк вошел в состав 24 дивизии 24 армии Западного фронта. По своей численности, техническому оснащению, боевой выучке и моральному духу 24 армия представляла серьезную силу. 3 июля 1941 г. армия заняла оборону на 150-километровом участке фронта по рубежу Оленино – Белый – Доргобуж, в направлении Смоленск – Вязьма. С этого времени и начался боевой путь 24 армии и нашего 432 Гаубичного Артиллерийского полка. Здесь под Смоленском враг впервые получил такой удар, что блиц-крик фактически был сорван. В ходе боевых действий 432 ГАП был подчинен резерву главного командования и перебрасывался с одного фронта на другой, в том числе на фронты Резервный, Западный, Калининский, Брянский.

Несмотря на героизм наших солдат и командиров, наша армия под натиском немецких полчищ, неся огромные потери в людях и технике, вынуждена была отступать. Немецкие войска быстро продвигались на центральном московском направлении. 3 сентября – 2 октября 1941 г. группировка немецких войск в составе 75 дивизии начала непосредственные операции с целью захвата Москвы. 

Советское командование допустило просчет в определении времени и планов противника. В октябре 1941 г. немецкие танки прорвали оборону на Можайском рубеже, и подошли к границам Московской области. В районе г. Вязьмы они окружили 19, 20, 24, 32 армии. Ставка Верховного Главнокомандования потеряла управление войсками, а стратегических резервов в районе Москвы не было. В окружение попал и наш 432 ГАП, поддерживающий 24 армию. Полк оказался отрезанным от других частей, не имея точной карты боевых действий. Тогда командир полка послал меня найти штаб 24 стрелковой дивизии, входивший в 24 армию и принести необходимую карту.

Эту задачу я выполнил, за что позже был награжден медалью “За отвагу”. Полк прорвал оборону противника на своем участке, понеся минимальные потери в людях и технике, присоединился к тем частям, которые не были в окружении.

12 октября 1941 г. Государственный Комитет Обороны решил создать вокруг столицы Московскую зону обороны. Восстановленным Западным фронтом стал командовать генерал армии Г.К. Жуков. Со всех концов страны шли к столице эшелоны с войсками, вооружением, в том числе сибирские дивизии.

В московской стратегической обороне участвовали 4 фронта – Западный, Резервный, Брянский, Калининский общей численностью 1 125 тысяч человек. Наш полк постоянно перебрасывался с одного фронта на другой. Немецкая наступательная группировка центр насчитывала 1800 тысяч человек.

16 октября 1941 г. стало решающим днем битвы за Москву в Великой Отечественной войне. Октябрь и ноябрь были самыми тяжелыми и кровопролитными для нашей армии, для нашего народа. Бойцы Красной Армии, особенно сибирские дивизии, москвичи встали грудью на защиту столицы. Их девизом были краткие мужественные слова “Позади Москва! Отступать некуда!”. На ближайших подступах к Москве в направлении Рогово, Истра, Солнечногорск, Клин, Волоколамск, Можайск и Калинин принимал самое активное участие наш 432 Гаубичный артиллерийский полк. Под Москвой впервые в истории Второй мировой войны немцы потерпели серьезное поражение. Они были отброшены от Москвы на 100 – 200 километров. Наши безвозвратные потери составили – 668279 бойцов и командиров. Потери немцев составили более 330 тыс. человек. Конечно, до полной победы (на что мы так рассчитывали в порыве патриотизма в начале войны) было еще далеко. Но моральное, мобилизующее значение победы под Москвой было огромным. Армия и народ укрепились в воле и решимости – мы выстоим, мы победим. В честь победы под Москвой была учреждена медаль “За участие в героической обороне Москвы”. Ею были награждены многие участники этого сражения, в том числе и я. И я особенно горжусь этой наградой, так дорого обошедшейся нам, фронтовикам. Моя фронтовая жизнь продолжалась и после этого сражения. Участвовал в боевых действиях на трех Белорусских, Прибалтийском фронтах. Принимал активное участие в освобождении Белоруссии, в битве за Варшаву и Кенигсберг, во взятии Берлина. И только по состоянию здоровья был демобилизован из армии в 1947 г., прослужив вместо двух лет, как рассчитывал, восемь лет.